Эпилог.

    Космический корабль «Звезда-2» патрулировал территорию солнечной системы.  Это было научно-исследовательское судно, и целью его экспедиции  являлось скорее наблюдение за состоянием Солнца,  нежели обнаружение оставшихся в живых людей на планете Земля.  Однако, когда корабль пролетал мимо голубой планеты, экипаж уловил слабый радиосигнал – и это не могло не вызвать у капитана судна «Звезда-2» интереса.

 Радиосигнал, совершенно определенно, шел с Земли. Его удалось расшифровать – и послание услышали все, кто находился на борту космического судна, в том числе начальник научной экспедиции, доктор Герберт Грей.

 - Меня зовут Джордж Монморанси - до слуха доктора Грея доносился знакомый голос – Мои координаты…

        До этой минуты доктор Грей считал себя единственным выжившим после катастрофы на космодроме недалеко от Сент-Антуана. Его вытащила из под обломков небольшая группа спасателей – и доктор стал одним из последних пассажиров последнего покинувшего планету звездолета. На сегодняшний день Грей оставался единственным специалистом по двигателям нового поколения, позволяющим  звездолетам преодолевать скорость света. Такие двигатели были установлены на очень немногие корабли, а потому невозможно было сразу переправить на новую пригодную для жизни планету всех, кто успел покинуть Землю. Большинство звездолетов могли долететь до вожделенного оазиса не ранее, чем через двести лет. Было очевидно, что пассажиры этих кораблей не могут так долго ждать.

         Пара  сотен новейших звездолетов работала без передышки. Корабли ремонтировались прямо на переполненных людьми космических станциях; на огромных станциях-заводах разрабатывали и собирали новые космические суда.  Свежие технические разработки нужны были как никогда. Перед доктором Греем встала глобальная задача: создать за короткий срок серию усовершенствованных космических кораблей и проконтролировать работу по их производству. Грею, привыкшему работать в команде, тяжело было справляться с подобной работой в одиночку. Ему приходилось учить присланных на его попечение научных сотрудников прямо в процессе работы, что тоже осложняло задачу. За год трудов они разработали только 4 модели корабля из запланированных семи; руководство требовало большего.

    Грей долгое время оплакивал погибших на Земле коллег; по чести сказать – оплакивал их не он один. Эта четверка ученых считалась ведущими специалистами по внедрению и воплощению в реальность новых технологий. Руководство конструкторского бюро посчитало гибель троих  специалистов огромной потерей – и серьезным ударом по развитию дальнейшего производства звездолетов.

 Доктор Герберт Грей был уже не молод. Его виски уже очень скоро станут серебряными – и ему нужен был молодой, энергичный сотрудник. Не «помощник» - а  именно сотрудник, которому не придется денно и нощно втолковывать элементарные с точки зрения ученого вещи.

 Поэтому, едва услышав голос Монморанси, доктор Грей сразу же бросился в капитанскую каюту.

 Ему не сразу удалось убедить капитана в том, что экипажу необходимо совершить посадку на Земле в указанных Джорджем координатах. Пришлось дожидаться ответа из центра управления полетами – но и там не сразу дали добро. Тогда не желающий отступать доктор Грей связался с директором конструкторского бюро – и только после этого разрешение на посадку было официально получено.

 Едва услышав, что Монморанси ранен, Грей буквально поставил на уши весь медицинский отсек; когда корабль входил в атмосферу Земли, уже все было готово для приема на борт пострадавшего ученого.

 Небольшое научно-исследовательское судно приземлилось  на территории обсерватории Бордо тремя минутами позже взлета сконструированного Монморанси корабля «Земля-2» Команда медиков, ступившая на выжженную каменистую почву, стала свидетелем масштабного взрыва звездолета прямо в воздухе. Но в полной мере «насладиться зрелищем» команда не успела. Навстречу вновь прибывшим уже бежала молодая, заплаканная девушка. Невысокая, хрупкая, длинные спутавшиеся волосы, распущенные по плечам; на вид ей трудно было дать более двадцати лет.

 - Скорее, скорее – сбивчиво говорила она, хватая одного из медиков за руку – нам нужна помощь

 Давно уже на территории обсерватории Бордо не появлялось столько чистых, ухоженных людей в белых халатах. Звуки их шагов гулко отдавались от стен пустого, заброшенного с точки зрения цивилизованного человека, здания.  Это место на Земле было схоже с необитаемым островом посередине бескрайнего океана. Сколько не смотри вдаль – не видно ничего, кроме ровного горизонта, на котором никогда не появляются корабли.

 Постепенно свыкаешься с мыслью, что помочь себе можешь только ты сам; и вот, ты начинаешь строить из сподручных материалов небольшой, хрупкий с точки зрения современных технологий, плот. Если ты специалист в деле навигации, сохраняешь рассудок и твердо намерен спастись, а не просто перебраться с острова в море – то тогда, корабль. Тебя уже не так пугает тот факт, что вокруг нет ничего, кроме сотен километров воды. Даже если  неясно, какой взять курс - ты все равно готов плыть куда угодно, на удачу, лишь бы только покинуть свой остров.

 А потом, после всех твоих трудов, стараний, после всего, что ты пережил, после того как едва не захлебнулся жгучей соленой водой – тебя просто подбирает в океане проходящий мимо корабль.  Легко – и за несколько минут, человека поднимают на борт, а он мысленно все еще находится на острове и не может поверить в свое спасение так же, как до этого не мог поверить в то, что похоже, умрет на этом клочке земли в одиночестве.

   Монморанси не довелось пережить тот переломный момент, когда человек уже наверняка понимает, что спасен – но еще не может поверить в это спасение до конца. Он не видел склоняющихся над ним людей в белых халатах, не слышал, как один из них произнес: «Сильная кровопотеря, пульс 120, дыхание учащенное. Физиологический раствор, 5 %»

 Монморанси подняли с пола и уложили на каталку

 - У него плохая свертываемость крови – обеспокоено проговорил доктор Грей – Немедленно нужно ввести препарат для ее улучшения.

 На бледное лицо Джорджа опустилась кислородная маска.

 Джонни сопровождала команду врачей до самого медицинского отсека на космическом корабле, но потом перед ней просто закрыли высокую, полупрозрачную дверь. Молодая женщина не могла видеть, что делают с Монморанси, не могла слышать, что говорят врачи. Но пока они везли его на каталке – до ее слуха то и дело доносились короткие, напряженные указания. Пока один врач вводил в вену молодому мужчине иглу, второй считал пульс, а третий уже готовил следующее, должное улучшить состояние пострадавшего, лекарство -  Джонни, смотрела на все это, молча, не отрываясь. В голове молодой женщины не было ни одной более-менее трезвой мысли; их вообще никаких не было. Она словно стояла на краю бездны – и бездна смотрела ей прямо в лицо.

 Когда закрылась дверь медицинского отсека, Джонни осталась стоять в коридоре.

 Потекли минуты напряженного ожидания. Джоанне казалось, что она находится в каком то вакууме, где не существует ни времени, ни пространства. Она то ходила по коридору взад-вперед, то усаживалась на пол, то вновь подходила к полупрозрачному люку, пытаясь разглядеть происходящее в медицинском отсеке. В какой-то момент корабль легко тряхнуло – но Джонни не придала этому никакого значения.  Она даже не сразу заметила смену вида в круглом иллюминаторе – и не сразу поняла, что видит там не звездное небо Земли, а пустое космическое пространство.

 Она больше не на Земле. Нет больше жгучего светила, каменной почвы, нет обсерватории, нет мастерской.. нет звездолета. Джонни вспомнила тот день, когда она увидела корабль Джорджа в первый раз. Молодая женщина могла только догадываться о том, какое у нее в тот момент было выражение лица.

 Она помнила в подробностях, что и каким тоном она сказала Монморанси. Что и как ответил он. Она вспоминала такие мелкие детали, которым в те моменты не придала никакого значения. Но теперь, когда не было больше ни корабля, ни Джорджа рядом, когда она знала, что жизни конструктора угрожает опасность, каждое воспоминание о нем и обо всем, что было с ним связано, всплывало в памяти молодой женщины с такой пугающей ясностью, как будто все это происходило заново – здесь и сейчас. Она так и не сказала ему, что его звездолет – лучшее творение человеческих рук, что он – лучший конструктор в мире, что второго такого никогда не будет. И еще много из того, что он заслуживал услышать.

 Джонни было так жаль погибший звездолет, что слезы снова сами собой выступали на густых черных ресницах. От звездолета ее мысли снова возвращались к Джорджу – и она порывалась с боем пробиться в мед. отсек, чтобы увидеть его.  Но рассудок все-таки брал верх. Самое большее, что она сейчас может сделать для Монморанси – не мешать врачам спасать его жизнь.

 Только бы он остался жив. Она будет слушаться его безоговорочно – как  и ранее, ничего от него не скроет, никогда ему не соврет. Всегда будет рядом. Никогда ничем его не обидит. Только бы он был жив. Она уже не была той Джонни, которая приехала в обсерваторию Монморанси на побитой машине. Она изменилась.

 Полупрозрачная дверь бесшумно отворилась. В коридор вышел доктор Грей. На его чистом, белом халате пятна крови выглядели еще более пугающе.

 Джонни вскочила с пола, на котором она доселе сидела и воззрилась на Грея с немым вопросом во взгляде; плечи молодой женщины опустились, волосы повисли тусклыми сосульками – и вся она как будто поблекла, потеряв весь свой былой задор.  Сердце Джонни пропустило удар. Затем еще один. Голова закружилась. Джоанна хотела задать Грею вопрос – и не могла этого сделать. Хотела знать  ответ – и в то же время едва справлялась с желанием заткнуть уши, чтобы не услышать страшных слов.

 - Все в порядке – произнес мужчина в белом халате, и на его губах появилась улыбка – Скоро он придет в себя, и Вы сможете с ним поговорить.

 Джонни шумно выдохнула; теперь уже слезы радости просились горячим водопадом наружу. Джоанну не смогло сдержать даже присутствие Грея – она расплакалась, закрыв руками лицо, так же – как тогда, в Париже, после того, как услышала голос Джорджа в приемнике. Сейчас ее чувства были намного сильнее, чем даже тогда. Тогда она боялась за собственную жизнь, а сейчас – за жизнь Монморанси; и эта жизнь стоила для нее гораздо больше, чем ее собственная.

 - Ну, не стоит – мягко произнес доктор Грей, приближаясь к Джонни и пытаясь успокоить молодую женщину участливым прикосновением  к ее плечу – Ничего страшного не случилось, все хорошо. Он жив и будет жить еще долго. Но если Вы хотите быть с ним рядом, пока он приходит в себя и набирается сил, Вам нужно пройти в душевую и переодеться, иначе Вас не пустят в стерильное помещение.

 Грей разговаривал с ней, словно добрый отец – с маленьким ребенком.

 - Да, да, конечно – проговорила Джонни, вытирая слезы – Спасибо Вам.

 Мягкая улыбка не сходила с лица мужчины.

 - Идемте, я Вас провожу и заодно покажу Вашу каюту.

    Монморанси падал; падал медленно. Смыкались над его головой холодные, синие воды глубокого озера - и вес собственного тела тянул его вниз. Боже, как же было холодно!

 Сопротивляться не было никакого желания - хотя сердцем он чувствовал, что его силы еще не исчерпаны;  иногда, чтобы вынырнуть на поверхность, нужно коснуться дна - и потом уже, оттолкнувшись от него, плыть наверх.  Только дна все не было – а дышать становилось все тяжелее и тяжелее.  И чем дальше, тем более явно гасли в ледяной тьме последние мысли, вспыхивающие редкими проблесками в мозгу Джорджа.  Хотелось как-то вырваться, освободиться, столкнуть с себя тяжелую плиту; было даже страшно – потому что Монморанси понимал: дальше – только смерть. Чернота, а за ней ничего, абсолютно ничего нет. Собрав все свои силы, он попытался сбросить с себя тяжелую пелену, которая душила его; пытался позвать на помощь – он даже слышал собственный голос, но голос этот звучал в пустоте. Покрываясь холодным потом, Джордж понимал, что никто – абсолютно никто не слышит его, в то время как холодные пальцы смерти сжимаются на его горле.

   Мгновение – и все исчезло; исчезло озеро, исчезла тяжелая каменная плита. Но вместе со всем этим, Джордж потерял и твердую почву под ногами. Буквально долю секунды он падал в какую-то черную дыру. Его словно встряхнуло. Бледные пальцы судорожно  вцепились в белую простыню, затем, разжавшись, скользнули вперед – и вот он уже сжимает чью-то ладонь. Монморанси вздрогнул – и открыл глаза.

 Первое, что он увидел – был абсолютно белый потолок. Белизна сначала даже ослепила конструктора– и он попытался закрыться от этого света рукой. Это оказалось не так то просто: мешали воткнутые в вену иглы, мешали кислородные трубки, мешала собственная слабость. Еще не понимая, где он и что с ним, Джордж попытался избавиться от трубок, призванных облегчить ему дыхание.

 - Тихо, тихо, спокойно – раздался неподалеку мужской голос

 - Вколоть успокоительное? – прохладный женский

 - Вы что, с ума сошли? Хотите, чтобы он снова отключился?

 - Джордж – к Монморанси подошел кто-то третий – Джордж, ты меня слышишь?

 Звуки голосов постепенно напомнили Монморанси о том, кто он и что с ним случилось; иглы, трубки, белые стены, белые халаты… он в больнице?

 - Где я? – первым делом спросил он. Говорить было тяжело. Язык с трудом  его слушался, и Джордж практически не ощущал собственного веса.

 - Ты на корабле «Звезда-2». Это научно-исследовательское судно. Сейчас мы летим на станцию.  Я – доктор Герберт Грей. Помнишь меня?

 Черты лица Монморанси напряглись; словно он пытался поймать ускользающую от него мысль – и это давалось ему нелегко. Он повернул голову в сторону доносящегося до слуха звука – и увидел знакомую фигуру в белом халате. Это было словно явление из прошлого. Или может быть, он снова бредит? Нет, почему. Ведь ему же было сказано по рации, что на борту корабля находится доктор Герберт Грей. Он никак не может в это поверить – до сих пор.

 Пальцы Монморанси все еще сжимали чью-то кисть. Слегка прищурившись, Джордж разглядел у своей постели Джонни. Чистую, причесанную, переодетую …. Улыбающуюся. Бледные губы Монморанси в свою очередь, тоже тронула слабая улыбка.

 - Да. Да – я помню. – Ответил он, постепенно возвращаясь из бездны забытья в реальность – Я думал, что вы все погибли.

 - Я тоже считал тебя погибшим, Джордж – как и остальных. Но как видишь, я жив и я перед тобой.

 Грей улыбнулся и присел рядом с постелью Монморанси на такой же белый, как и все вокруг, стул.

 -  Что с моим кораблем? – собственный голос сейчас казался Джорджу бесцветным – Он погиб?

 Вопрос был задан так, словно речь шла о живом существе.

 - Взорвался в атмосфере Земли. Джонни уже рассказала нам о том, что ты строил звездолет. Сначала мы не поняли, что это был за взрыв. Мне очень жаль.

 Монморанси перевел взгляд на молодую женщину. Он даже не собирался отпускать ее руку.

 - Мне тоже – лаконично ответил он – Что будет дальше?

 Корабля было жаль. Так, словно Монморанси действительно потерял собственное дитя – а с ним и часть себя. Но другая часть вернулась – в лице доктора Грея.

 Джонни накрыла его руку сверху – второй своей. Взгляд молодой женщины светился нежностью.

 Доктор Грей был со своей стороны немного удивлен тем, насколько скоро Монморанси, едва очнувшись, перешел прямо к делу.

 - Хочешь узнать все сразу? Теперь я тебя узнаю – он засмеялся, но потом посерьезнел и немного помолчав, продолжил – Как я уже сказал, мы летим на станцию. Она находится на орбите Сатурна. Ты о ней знаешь. Там мы собираем звездолеты по новому стандарту, и на все эти корабли нужны двигатели образца  FTS- 456. У нас миллионы людей в космосе, на кораблях, которые не долетят до новой планеты и через сто лет, и всего  несколько сотен звездолетов с новыми двигателями. Они способны долететь до места назначения за четыре года. Нам нужны  крупные звездолеты, способные предоставить как можно больше мест для пассажиров – и чтобы на всех этих кораблях стояли двигатели FTS-456. Сейчас я работаю над проектом FTS-457 – возможно, мне удастся добиться еще больших результатов в плане преодоления скоростей, чтобы корабли находились в пути не четыре года, а, скажем, год. Это бы существенно ускорило наше переселение. В общем…. Ты очень нужен нам, Джордж.

 Герберт Грей понимал, что возможно он не получит ответа сразу. Он с трудом представлял, как чувствовал бы себя он сам, если бы ему пришлось прожить на Земле, в обсерватории, пять лет. Если бы он пять лет строил корабль, и его детище угнал бы ни больше, ни меньше, бандит с большой дороги. Если бы все в итоге обернулось вот так.

 Наверняка трудно сейчас думать о работе. Трудно думать о других, когда ты сам разбит и нуждаешься в помощи - ведь человеческие ресурсы не безграничны. Помощь психолога и месяц реабилитации должны поправить дело – и Монморанси вернется в строй.

 - Мечтал услышать это от тебя снова – из груди Джорджа вырвался легкий смешок

 - Значит, ты согласен?

 - Ты шутишь? Конечно же, я готов.

 - Сначала мы поставим тебя на ноги. Условия для работы тебе будут обеспечены отличные, будь уверен. – Грей немного помолчал, внимательно глядя в лицо молодому товарищу – Нам очень тебя не хватало, Монморанси. И лично мне тоже.

 - Это взаимно.

 Джордж протянул доктору Грею свободную руку. Состоялось дружеское рукопожатие, правда, недостаточно крепкое: в пальцах Монморанси не было и трети той силы, которая содержалась в них обычно.

 - Может быть, и для меня найдется работа? – подала вдруг голос Джонни, которая все это время находилась подле Монморанси, и, конечно же, все слышала.

 Доктор Грей вскинул брови. Джордж тепло, насколько он вообще сейчас мог, улыбнулся; его старший коллега внимательно взглянул сначала на Джоанну, потом на Монморанси. Поправил на носу очки и, пожав плечами, произнес:

 - Что ж, я уверен – мы что-нибудь придумаем.

 Корабль «Звезда-2» удалялся от Земли в сторону Сатурна. Через два дня они будут на космической станции.