IX

 

 Пожалуй, это был самый светлый период в жизни Джоанны. Ей выпала возможность оказаться рядом с настоящим героем –  с человеком, взвалившим на себя непомерный груз работы и ответственности за чужую жизнь; после того, как она выговорилась ему – молодой женщине стало гораздо легче дышать. Монморанси выслушал ее – и с тех пор  словно тяжелый груз упал с ее плеч.  Он не только выслушал – он ее понял; это было видно по выражению его лица. И это тем более удивило Джоанну. Если бы не эта ситуация и они познакомились бы еще в то время, когда Землю населяли люди, что они могли бы друг другу сказать? Джонни и приблизиться бы не смогла к вечно занятому, погруженному в научные исследования, Монморанси. Она бы не посмела предположить, что возможно ему есть о чем с ней разговаривать. Что она может его понять. Что он будет ее слушать – и не станет смеяться над ее детскими мыслями и высказываниями. Может быть, она бы встретила его где-нибудь в заполненном людьми баре – и прошла мимо, не обратив внимания на молчаливого, погруженного в собственные мысли молодого мужчину.

 Джонни все еще было стыдно за то, что она не разглядела Джорджа сразу; но она была несказанно рада тому, что ей удалось с ним познакомиться и добиться теплоты в отношениях, которые сначала так не заладились. Даже спасение собственной жизни уже не приносило Джоанне столько радости, сколько приносило ей общество Монморанси.

 Джонни с охотой выполняла все те мелкие распоряжения, которые он ей отдавал; она подавала ему инструменты, носила чертежи, а иногда ей даже удавалось принять непосредственное участие в сборке целой детали. Никогда раньше Джонни не приходило в голову, какое значение может иметь труд обычного рабочего на обычном заводе по сбору межзвездных кораблей.  Никогда, глядя на огромные звездолеты, она не думала о тех людях, чьи руки создавали эти шедевры; да даже и о тех, кто готовил бессонными ночами чертежи. Кто знает, поняла бы она когда-нибудь, если бы ей не пришлось самой оказаться на месте обычного труженика, если бы ей удалось покинуть Землю на одном из межзвездных кораблей.  Она улетела бы на далекую планету – и благополучно бы делала все, что и доселе: ела, спала, читала книги, вела обычную жизнь обычного, не имеющего представления об истинных ценностях, человека. Рассуждала бы о жизни и смерти в праздных беседах с такими же, как она, палец  о палец не ударившими, людьми.

 А Монморанси выбивался бы здесь, на Земле, из сил, в попытках спасти себя и последних оставшихся на планете, от неминуемой смерти.

 Если бы Джоанна заранее знала, что ей предстоит познакомиться с Джорджем, и перед ней встал бы выбор: улететь вместе с остальными людьми или остаться на Земле с Монморанси и помогать ему в строительстве корабля, Джонни выбрала бы второе.

 

   Весело, в припрыжку, молодая женщина бежала к жилому блоку. Она собиралась наведаться на склад с провизией, захватить оттуда пару банок тушенки, мешочек сухарей, набрать из колодца в бутылку воды – и вернуться в мастерскую к Джорджу. Джонни уже почти достигла узкой, ведущей вниз лестницы, как вдруг заметила, что дверь в кладовую приоткрыта.

 Это было странно.

 Джонни всегда носила ключи от кладовки на шее – и сейчас они находились там же, где и всегда: у нее под рубашкой. Молодая женщина застыла на месте – и положила ладонь на грудь, проверяя, на месте ли ключи. Она сразу вспомнила о подкопе, о котором в итоге так ничего и не рассказала Монморанси. С того дня прошло уже ни много ни мало, два месяца.Неужели все-таки кто-то пробрался к ним?

 Джонни отступила на шаг, собираясь вернуться в мастерскую и рассказать Джорджу о своих опасениях. Однако, стоило лишь Джоанне обернуться – как она явственно вздрогнула и буквально побелела от страха. Прямо перед ней стоял чужой, незнакомый ей мужчина, телосложением напоминающий какое-то древнее обезьяноподобное существо – и настроен он был явно не миролюбиво.

 Пожалуй, ничто не способно испугать женщину сильнее, чем чужак, разглядывающий ее так, словно она – трофей, которым он собирается завладеть; осознание явного физического превосходства врага вселяло в Джоанну воистину животный страх – пожалуй, так сильно ее не испугало бы никакое мифическое чудовище.

 Чужой, неприятный запах ударил по обонянию молодой женщины.  Дыхание учащалось, сердце забилось быстрее – широко открытыми глазами, не моргая, смотрела Джоанна в лицо внезапно выросшей перед ней опасности. В первые секунды она даже лишилась дара речи – вероятно, от четкого осознания, что бежать ей в принципе некуда – позади только стена, да незакрытая дверь в кладовую.

 Всего шаг к ней – и вот уже огромные ручищи схватили молодую женщину за шею.

 - Не дергайся – прошипел незнакомец, стискивая Джоанну в железных «объятиях» - Будешь со мной ласкова – останешься жива. А нет – убью.

 Джонни моргнула.

 Поначалу она, скованная страхом, не могла даже двинуться – но стоило бандиту заговорить, как к Джоанне постепенно начало возвращаться ощущение реальности происходящего. Может быть, она и поплатится за это своей жизнью, но лучше уж было умереть, чем быть «ласковой» с таким субъектом.

 Джонни сощурила черные глаза.

 - Да пошел ты

 Наверное, зря она это сделала.

 - А ты горячая штучка. Я таких люблю - ухмылка на лице бандита стала еще шире, но в следующую секунду пропала - Джонни даже ахнуть не успела, как лицо буквально обожгло от хлесткого удара; даже если бы Джоанна была раза в два крупнее чем была, она бы не устояла на ногах. Приземлившись аккурат на спину, она резко приподнялась на локтях, глядя сверкающими глазами на незнакомца. Взгляд этот воистину метал молнии. Сжав зубы, Джонни резко вытерла капли крови, выступившие на краешке губы. А  бандит снова усмехался, словно Бог войны, глядящий на поверженную Валькирию. Но Джонни не собиралась так просто сдаваться. Она как будто забыла о своем страхе и о том, что этот человек вообще-то может ее убить – и скорее всего, он так и сделает.

 - Джордж! - что есть силы крикнула она, предусмотрительно набрав в грудь побольше воздуха

 - Кого это ты зовешь?  -  зарычал мужчина, вновь приближаясь к ней. С такой же стремительностью, с какой ей дали пощечину, Джонни рывком подняли на ноги и буквально «впечатали» в стену –  Кто здесь еще, кроме тебя? Отвечай!

 - Пусти меня, - прошипела она - Тебе же хуже будет

 - Да ты что – Бандит изобразил деланный испуг, отчего его рожа показалась молодой женщине еще более отвратительной – Сейчас ты мне все расскажешь о своем Джордже. Где он?

 Руки  незваного гостя обвились вокруг талии Джонни, нагло перебираясь на бедра.  Убивать ее, похоже, не собирались – по крайней мере, пока. Бандит решил поиграть с ней, как кошка с мышкой, развлечься – а потом уже только лишить жизни. Джонни быстро поняла, что у нее появились лишние секунды, а то и минуты. Что ж, если можно потянуть драгоценное время – то от чего бы и нет?

 - Черта-с два! - рявкнула Джонни, пытаясь вырваться. Однако бандит не прекращал, и его "приставания" становились все настойчивее.

 - Убери лапы, тварь!- рычала молодая женщина, извиваясь в руках мужчины, словно серебристая змейка, пытающаяся ужалить. Однако дело становилось плохо. Единственное, что могла сделать Джонни - влепить  бандиту удар коленом в пах, но промахнулась. Зато от смачного плевка он увернуться не сумел.

 - Ах ты, сучка-  пришелец на мгновение отступил, и Джонни было решила бежать прочь из этого проклятого коридора - но оказалась вновь впечатанной в стену. Поняв, что дело совсем плохо, она что есть силы, завизжала - но и это не испугало обезумевшего от звериных желаний бандита. Джонни ощутила на своих губах отвратительный поцелуй и даже успела подумать, что теперь целую неделю будет плеваться и полоскать рот, если конечно выйдет из этого коридора целой.

 

 - Отпусти ее.

 

 Этот голос молодая женщина узнала бы из тысячи, сотни тысяч других голосов.

 Но жгучая радость смешивалась в ней с не менее обжигающим страхом. Горилла гораздо крупнее и сильнее Монморанси, что может ученый-конструктор против него? Он и драться-то наверное не умеет. Странно, что Джонни не подумала об этом в тот момент, когда, что есть силы, звала Джорджа.

 - Я сказал, отпусти.

 Хорошо знакомый Джоанне голос сейчас словно был подернут изморозью. Джонни открыла глаза – и взглянула в ту сторону, откуда он доносился. Ее мучитель тоже повернул голову.

 Всего на расстоянии шести шагов, стоял, словно холодное мраморное изваяние, хозяин обсерватории.

 Ледяной, почти что цвета стали, взгляд сразу выдавал в этом утонченном, приятной внешности молодом человеке, железную силу воли и уверенность, несвойственную его возрасту. Немногие способны на такую жизнь, и такие поступки, какие совершал этот человек, почти юноша: и это было видно даже по выражению его лица.

 Джонни никогда еще не видела таких неумолимых в своей ледяной решимости мужчин.

 Прямо в лоб бандиту смотрело холодное дуло револьвера.

 Джоанна никогда бы не подумала, что Монморанси умеет стрелять и вообще знает, как правильно держать оружие.

 Едва увидев Джорджа – да еще и с оружием в руках, бандит тут же выхватил откуда-то нож, и вот уже острое лезвие впивается в шею молодой женщины.

 - Брось пушку, или я ее прикончу!

 Собирался ли пришелец перерезать ей горло, или же нет – но рука его дрогнула; по белой коже потекла капля крови.

 Монморанси никогда не приходилось стрелять в людей. Никогда не приходилось никого убивать; но он не раз попадал в ситуации, которые требовали немедленного принятия решения. Сейчас в его мозгу не вспыхнуло даже мысли о том, что этот агрессивный громила – тоже человек и возможно стоит поговорить с ним, дать ему шанс исправиться, уговорить опустить нож. Джордж был на 80% уверен в том, что разговоры не подействуют. А если и подействуют, то ничто не помешает ему потом закончить то, что он начал. До того, как дрогнула рука бандита, Монморанси еще колебался, и указательный палец хоть и лежал на спусковом крючке, хоть и был напряжен – но Джордж еще не был готов вот так, просто, выстрелить, хотя он прекрасно понимал: так надо. Только так, и никак иначе.

 Словно в замедленной съемке, Джордж видел, как стекает по шее Джоанны крупная капля крови. Если он прямо сейчас не нажмет на курок, она умрет; он никогда не сможет простить себе ее смерти. Да, он может промахнуться. Может ранить ее. Но выбора не было.

 Черты его лица болезненно исказились; плотно сжатые губы, резко обозначившаяся  складка на лбу – в этот момент на замену Монморанси словно пришел совершенно другой человек.

 Грянул выстрел.

 Джонни вздрогнула, как от удара хлыстом.

 Лезвие ножа соскользнуло с ее шеи; раздался звук падающего тела. Прямо  у ее ног лежал человек– с аккуратной дыркой во лбу.

 Расширившимися от ужаса глазами, Джонни взглянула на своего спасителя.

 Все-таки не каждый день тебе приставляют нож к горлу – и не каждый день под самым ухом свистят пули. И, тем не менее, она не впала в истерику, не залилась слезами - все это она сделает, если вообще сделает, потом, когда будет покончено со всеми пришельцами на территории научно-исследовательского центра.

 -  В кладовке тоже кто-то есть – прошептала Джонни, указывая на приоткрытую дверь.

 - С тобой все в порядке?

 - Да, да – успокоила Джорджа Джоанна, вытирая с нижней губы капли крови – Давай проверим кладовку. Там кто-то есть.

 - Оставайся здесь.

 

 Пальцы Монморанси крепко сжимали сталь револьвера; указательный палец едва касался спускового крючка – напряженный, сосредоточенный, Джордж  начал осторожно спускаться вниз по узкой, длинной лестнице. Удары сердца гулко отдавались в ушах. Он не успел пройти и половину пути, как услышал доносящийся из-за контейнеров с вином возглас:

 - Жак, это ты? Оставь  девчонку и спускайся! Здесь чертова куча выпивки! И что там за грохот у тебя?

 

 Еще пара шагов вниз по ступеням – и незваный гость сам, словно по мановению волшебной палочки, вышел на свет.

 Это был не старый еще мужчина, средних лет; коренастый – но не такой крупный, как его товарищ. Бандит еще не видел Монморанси. Не сделав и глотка вина, он уже был явно навеселе.

 В  обеих руках злоумышленник держал по бутылке и в данный момент собирался порадовать ценным открытием своего соучастника. Он медленно поднял голову –  взору Джорджа предстало простое,  не обремененное даже намеком на задумчивость, конопатое лицо. Широкая, добродушная улыбка бандита померкла, стоило лишь ему увидеть наставленный прямо себе в грудь пистолет. Аргумент был серьезнее некуда.

 Бандит застыл на месте.

 - Твоего товарища здесь нет – сухо проговорил Монморанси, спускаясь вниз и даже не собираясь убирать  оружие -  И я отправлю тебя к нему, если ты  окажется таким же несговорчивым.

 Не так то просто было прийти в себя после того, как ты только что застрелил человека. Сейчас Монморанси словно все еще был наверху, у двери кладовой – напряженный, готовый нажать на курок.

 Слова Джорджа доходили до  злоумышленника с опозданием. Но, когда это, наконец, случилось, он кивнул, красноречиво изображая готовность вступить в диалог.

 - Нет проблем, мужик. Только опусти пушку.

 - Я опущу, когда посчитаю нужным.  А сейчас давай присядем и побеседуем.

 - Как скажешь

 

 Рыжий мужчина пододвинул поближе один из ящиков – и уселся на него. Снизу вверх на Монморанси глядели два светло-голубых, с оттенком испуга во взгляде, глаза. Какое чудо может сотворить один единственный предмет – почище волшебной палочки превращает бандита в смирного малого, готового к диалогу.

 

 Джордж последовал примеру нового знакомого – и опустился на ближайший ящик, напротив злоумышленника.

 Этот мужчина был совсем не похож на своего соучастника – в его лице не было злости  и не было на нем того отпечатка, какой обычно свойственен бандитам. Скорее всего, это человек простых житейских радостей, и в обсерватории Монморанси ему, в общем, и нужно то ничего не было, кроме еды и выпивки. Джорджу вдруг явственно показалось, что он его уже где-то видел. Возможно, не стоило начинать диалог – и раз уж Монморанси убил одного, стоило убить и второго. Вряд ли конопатый бандит так просто спустит Джорджу с рук смерть своего товарища, если, конечно, у них были товарищеские отношения. Но даже если и нет – о каком-то взаимном доверии не могло идти и речи. Они оба будут подозревать друга друга в желании убить. Но все-таки у Джорджа было одно важное преимущество. Он строит звездолет.

 Монморанси решил рискнуть.

 

 - Ты и твой друг  без предупреждения вторглись на мою территорию – негромко начал он, не сводя с мужчины внимательного взгляда – Твой товарищ едва не убил мою женщину, ты – уже роешься в моем погребе.  Извини, но кажется одна из шести оставшихся в моем револьвере пуль – твоя. Если конечно ты не захочешь согласиться на мое деловое и без сомнения, щедрое предложение.

 

 Собеседник Джорджа всем своим видом выражал желание слушать дальше – и Монморанси продолжил.

 - Я  собираю звездолет, и мне нужна помощь. Я предлагаю тебе крышу над головой, еду и воду. Ты поможешь мне в строительстве – и в качестве платы за твое содействие я возьму тебя на корабль. Ты сможешь покинуть Землю вместе со мной. Все это я предлагаю тебе с одной оговоркой: ты внимательно меня слушаешь, делаешь то, что я говорю - и не делаешь того, чего я тебе делать не советую. Не трогаешь мою женщину, не воруешь припасы, не пытаешься меня убить. Даже если последнее тебе удастся, через два-три года ты все равно умрешь вместе с планетой. А ты, я вижу, любишь жизнь.

 Ну так что?

 Монморанси подался вперед, опершись локтями о собственные колени.

 Сейчас уже дуло пистолета не было направлено прямиком в собеседника Джорджа: оно смотрело куда-то в сторону.

 

 Незадачливый бандит, похоже, потерял дар речи. Не каждый  день можно получить подобное предложение, да еще и так – сходу, без моральной подготовки.

 

 Мужчина немного повременил; затем кивнул  – и протянул собеседнику руку.

 - Поль Ферье.

 - Джордж Монморанси

 Джордж не торопился пожимать широкую ручищу собеседника – и тот снова опустил ладонь на колено, в ожидании более подходящего момента.  Однако стоило лишь Ферье услышать имя своего нового знакомого, как он вновь оживился и уставился на Джорджа круглыми от изумления глазами. Монморанси подумал, что сейчас, наверное, последует что-то вроде «Дружище, сколько лет, сколько зим!», а потом ему придется уворачиваться от душащих объятий, которые вполне могут закончиться ножом в спину или еще какой-нибудь подлостью. Если бандит вздумает броситься ему на шею, Монморанси быстро напомнит забывшемуся мужчине, что к чему. Даже если бы они с этим человеком были знакомы со школьной скамьи – Джордж и в этом случае не торопился бы верить бывшему школьному товарищу.

 - Джордж Монморанси? А я, черт возьми, пытаюсь вспомнить, где я тебя видел!

 

 Монморанси прищурился; как будто пытался поймать ускользающее от него воспоминание – но все без толку. Джордж где-то видел это лицо, но где – сказать было невозможно. Указательный палец коснулся спускового крючка. Если этот мошенник и дальше будет играть комедию, придется нажать на курок. Дело могло принять опасный оборот.

 - Не помню - сухо ответствовал он

 

 - Пять лет  назад, завод «Космос». Мы вместе собрали двигатель на космический корабль. Ну? Неужели не помнишь?

 Джордж начал припоминать свою практику на заводе «Космос» - и цепь событий медленно, но верно, восстановилась. Он вспомнил один из поздних вечеров в своем кабинете; Джордж даже вспомнил чертеж, который он тогда разрабатывал. Было уже за полночь, когда  к нему ворвался  один из заводских рабочих. Монморанси тогда не без оснований побоялся, что этот сумасшедший разнесет его кабинет в щепки; мужчина был буквально вне себя от злости.

 - Откуда вас таких набирают? – заорал он прямо с порога, в три прыжка преодолел расстояние от двери до стола инженера-проектировщика  и швырнул едва ли ни в лицо Монморанси чертеж.

 - Откуда вы берете всю эту чушь! Это же невозможно собрать! Больная фантазия, а не чертеж!!

Cказать, что Монморанси был в шоке от такого поворота событий – значит, не сказать ничего. Студент предпоследнего курса университета, Джордж  еще не был тогда полноценным конструктором завода «Космос», и если уж говорить по совести – найти его, заговорить с ним о каких-то чертежах обычному рабочему было практически невозможно, даже так: невозможно. Если рабочий не мог разобраться в чертеже, единственный, к кому он мог по этому поводу обратиться, был мастер участка – и только после этого обращения, может быть, принималось решение обратиться к конструктору за разъяснениями.

О чем думал тогда Ферье, врываясь в кабинет к Монморанси – понять наверняка не представлялось возможным. За такой поступок Полю грозил не то что выговор – увольнение с завода с последующим занесением в черный список и невозможностью устроиться куда-либо, кроме как на предприятие по изготовлению сельскохозяйственных машин.

Джорджу тогда стоило усилий успокоить разбушевавшегося трудягу. Сколько ругательств обрушилось на его голову – и не перечислить. Монморанси не стал объяснять, что лично он только второй день на предприятии, что это не его чертеж и, в общем, он понятия не имеет, что там и как должно работать, и уж тем более, проблемы одного из рабочих предприятия никак не касаются проектировщика.

 Вместо этого он отправился вместе с рабочим на производство – и за ночь они вместе собрали злополучный двигатель.

 Впоследствии Ферье даже приходил извиняться перед Монморанси за свою несдержанность, но Джордж не успел выслушать его до конца,  потому что торопился на встречу  с начальством. А еще через год Монморанси окончил университет со степенью магистра – и его взяли работать в  самое крупное конструкторское бюро Парижа. 

 - Теперь припоминаю – лаконично ответствовал Джордж –  Как ты оказался здесь?

 Монморанси опустил револьвер, но пальцы еще крепко сжимали сталь оружия.

 - Мы с Жаком пришли сюда из Сент-Антуана. Ничего такого, просто искали заброшенные склады с едой и выпивкой.  Сам знаешь, сейчас с этим туго. Ну, вот и нашли.

 - И вас не остановило то, что ограда территории была под напряжением?

 Джордж недоверчиво нахмурился; трудно было заподозрить этого простоватого рабочего в изощренном злом умысле – но внешность бывает обманчива. Один единственный день, проведенный вместе на заводе «Космос» еще не являлся поводом для того, чтобы безоговорочно верить бандиту, который неизвестно что натворил бы, если бы его не застали на месте преступления.

 - Мы целый месяц наблюдали за территорией и не заметили никаких признаков присутствия людей  - Ферье пожал плечами – Бывало, видели лазерный луч, но решили, что он появляется автоматически, без участия человека, потому что появлялся он всегда в одно и то же время. Потом, когда пробрались сюда, заметили девчонку. Ну а дальше ты сам знаешь.

 

 - А как же вы сюда влезли?

 - Вырыли под оградой подкоп.

 - Я вижу, ты не очень то расстроен гибелью твоего товарища  - Монморанси резко сменил тему. Все еще хмурясь, он внимательно наблюдал за реакцией Поля Ферье – как долго тот будет молчать, как изменится – или не изменится, выражение лица, и что ответит незадачливый бандит, если вообще ответит.

 Ферье нахмурился.

 - Он мне не товарищ.

 Брови Монморанси приподнялись; он усмехнулся.

 - Понимаю. Теперь уже, конечно, не товарищ.

 Поль, доселе внимательно разглядывающий каменный пол, резко поднял взгляд – и столкнулся с иронично-прохладной синевой глаз Монморанси.

 - Нет, не понимаешь – ответил он, даже повысив голос – В наши времена трудно быть одному. Ты закрылся в своем….как ее…

 - В обсерватории – терпеливо подсказал Джордж

 - Да, в обсерватории, а мы слонялись среди развалин. Вдвоем спокойнее. Какая бы сволочь не попалась – но эта сволочь тот же человек. Со всеми можно договориться. А сейчас людей, сам видишь, днем с огнем не сыщешь, все перемерли. Хоть кого встретить – уже удача.

   Ферье вздохнул и продолжил:

 - Ну а что ты его застрелил, так он сам виноват. Говорил я ему, не трогай девчонку – добром не кончится.

 - Вряд ли он разделял твои миротворческие взгляды – произнес Монморанси, который, кажется, уже склонялся к тому, что стоит поверить новому (вернее, старому) знакомому – Если ты говоришь правду, то я думаю, что мы сработаемся.

 Поль положил ладонь на грудь.

 -  Не сомневаюсь. Когда я смогу взглянуть на чертежи и сам корабль?

 

 

 

 

                                                                X

 

    Можно дружить с человеком всю свою жизнь, и все равно не знать о нем самого главного: можно ли пойти с ним в горы или нет. Выдержит ли он холод, голод и лишения, сможет ли остаться при этом человеком и твоим другом, или же в самый ответственный момент забудет обо всем – и предаст. Если смотреть с такой точки зрения – то не иметь друзей, это очень хорошо потому, что они никогда тебя не разочаруют, не предадут и не заставят думать о себе лучше, чем они на самом деле есть. Надеяться и рассчитывать будет не на кого – и тогда, возможно, ты справишься со всем в одиночку.

     Если в твоей жизни все гладко и потрясений не предвидится – можно собрать вокруг себя хоть целую уйму знакомых, половину из которых ты будешь считать друзьями. Но в случае Джорджа Монморанси, который вот уже четыре с половиной года находился в условиях, мягко говоря, экстремальных – лучше бы ему было остаться со всеми своими проблемами наедине, потому что появление в обсерватории каждого нового человека еще более обостряло и без того непростое положение.

 Думать, что новоявленный помощник сразу же втянется в работу и станет трудиться во имя спасения от неминуемой гибели, было бы крайне наивно.  Монморанси  понимал это в тот момент, когда сидел в кладовой напротив Поля Ферье, с револьвером в руках. С почившим товарищем бандита все было предельно ясно с самых первых минут: он агрессивен, опасен и открыто угрожает жизни обитателей научно-исследовательского центра. Монморанси просто не мог не выстрелить. Не мог оставить этого человека в живых. Потому что он точно знал, что этим поставит под угрозу успех всего предприятия.

 С Полем все обстояло немного иначе, однако его появление доставило Джорджу немало неудобств. И без того напряженный до предела, мучающийся бессонницей, Монморанси и вовсе перестал спокойно спать: то и дело он прислушивался к зданию жилого блока, словно к живому организму, настораживаясь от каждого мало-мальски подозрительного шороха. То и дело думал, что совершил ошибку, оставив Ферье в живых. Однако, убить этого рабочего Монморанси не смог бы, даже если бы хотел: он просто так не мог и все.

 Единожды опустив револьвер, единожды отказавшись от намерения стрелять, Джордж не мог уже всерьез вернуться к мысли, то и дело стучащей в висках: Ферье все испортит - рано или поздно, но испортит.

 По мере того, как шло время – и ничего криминального не происходило под овальными куполами обсерватории, по мере того, как шла работа – Джордж постепенно успокаивался,  ближе присматриваясь к новому помощнику, и, в конце концов, снова стал засыпать на рассвете – так же, как и до встречи с бывшим заводским рабочим. Но где-то глубоко внутри он все равно оставался настороже, тем более что на то у Монморанси были свои причины. Нет, Поль не предпринимал попыток кого-то отравить или зарезать, не воровал у Джорджа ключей от мастерской,  (хотя иногда он взламывал замок кладовки и уединялся там с выпивкой), не трогал Джонни -  потому что уж чего-чего, а спасти собственную жизнь он хотел – и даже очень сильно. По крайней мере, на словах это было так. Смущало другое.

 

      С тех пор, как Поль стал новым, полноправным членом небольшой команды, работа, вроде бы должна была пойти быстрее – но не пошла.

 Даже напротив – Джордж видел, что процесс строительства звездолета замедлился.  Сначала молодой конструктор решил, что ему так просто кажется – но потом стало совершенно ясно, что он тратит больше времени на разговоры с Полем, а не на звездолет, и что даже от маленькой слабой женщины толку выходит больше, чем от Ферье. 

 Как так выходило?

 Монморанси долгое время мечтал о помощнике; не просто о роботе, который возьмет на себя часть тяжелого физического труда – а о живом человеке, который сможет внести свой вклад в общее дело.  Сначала появилась Джонни. Джордж долгое время не рассматривал ее как возможного  соратника –  и даже после того, как они, наконец, нашли общий язык и перестали ссориться, Монморанси все еще хотел видеть рядом с собой мужчину; друга, который в полной мере разделил бы всю тяжесть ответственности за строительство звездолета. Джонни, которая теперь ходила за Монморанси хвостом, все таки не могла поднимать тяжести, не знала специфику работы, ее нельзя было использовать как чернорабочего и, наконец, она понятия не имела о том, как в сущности устроен звездолет.  Монморанси щадил молодую женщину, не обременяя ее серьезными поручениями – и, так же как и раньше, почти все делал сам.  Однако он видел, что Джоанна и правда старается оказать ему посильную помощь. Уже через пару месяцев совместных трудов, молодая женщина едва ли не по выражению его лица понимала, какой инструмент нужен Джорджу, какой ему принести чертеж – или может вообще стоит устроить перерыв на четверть часа и сбегать в кладовку за едой? Это согревало конструктора, придавало ему новые силы и не раз вызывало на лице Монморанси улыбку.

 И вот, в их обществе появляется третий; Поль Ферье.

 Казалось бы – человек рабочий, с немалым опытом, знакомый с чертежами: работа должна была пойти в два раза быстрее и уже через четыре месяца корабль мог бы быть готов ко взлету.

 Мог бы, если бы рабочего не так привлекала выпивка, которой, увы, в кладовой было предостаточно. Джордж тратил уйму времени на то, чтобы разъяснить Ферье суть работы, потом – проследить, правильно ли Поль его понял. Иногда оказывалось, что неправильно. Вернее, понять то вроде бы понял – но все равно все делал не так. Часто Джорджу приходилось самому исправлять ошибки, допущенные Ферье и то, что Монморанси мог бы сделать за день один, они вдвоем делали два дня. Малейшие затруднения в работе выводили вспыльчивого сотрудника из себя – и Монморанси приходилось терять лишние минуты, а то и часы, чтобы втолковать ему суть проблемы: все, что требуется от Ферье – это терпение, готовность работать ну и, наконец, хотя бы просто желание спасти собственную жизнь. Поль кивал – и все начиналось сначала.

 Через месяц работы с  этим человеком Джордж начал уставать – а через три месяца – раздражаться и даже терять  свое обычно железное самообладание.

 Вернуть душевное равновесие помогала Джонни; после того, как на территории научно-исследовательского центра появился третий, она жалась к Монморанси, словно бездомная потерянная кошка – к вновь обретенному хозяину. Как ни странно, это не раздражало Джорджа, превыше всего ставящего неприкосновенность своего личного пространства, а напротив, было ему приятно.

 Монморанси жаловался ей на «помощника»  и признавался, что не может понять: Ферье правда так глуп  или он просто-напросто издевается?

 Джонни со своей стороны была все так же внимательна к конструктору, охотно выслушивала его – и в тайне даже радовалась тому, что новоявленный рабочий не может составить ей конкуренцию, и как бы хорошо он не знал свою работу, Джонни все равно нужнее и полезнее, чем этот бандит с большой дороги. А значит, Монморанси будет все время проводить с ней, делиться своими мыслями с ней и именно ей достанутся все его похвалы и улыбки. В Джоанне говорила женская ревность; молодая женщина изо всех сил стыдила себя за это темное чувство – но все равно, она бы с большой радостью выжила из обсерватории этого Ферье, если бы только это было возможно так устроить, чтобы Монморанси не заподозрил ее в желании избавиться от Поля.

 Едва поняв, что Поль любит выпить – и любит это слишком уж сильно, Джордж сменил в кладовой замок с обычного на более усовершенствованную конструкцию; каким бы хорошим взломщиком не был рабочий, здесь ему не помогла бы никакая отмычка. Джонни тоже запомнила об этой слабости Ферье – в свою очередь, ей было очень интересно узнать, как на самом деле Поль относится ко всему происходящему. Почему он невнимателен к своим обязанностям, и почему так стремится в кладовку, к выпивке. Не замышляет ли чего этот человек против Монморанси, который всеми силами препятствует Полю в его стремлении опустошить все винные запасы? И что будет, если просто отдать Ферье ключи от кладовки – неужели он тут же напьется до беспамятства?

 

     Как-то раз, на рассвете, молодая женщина задержалась в мастерской чуть дольше обычного – дескать, н… Продолжение »